Есть во мне качество сомнительного достоинства: чем страшнее ситуация, тем более я хладнокровна. Завидно ли то спокойствие, с которым я встречаю самые ужасные новости, которые когда-либо приходится слышать человеку? Для людей моя реакция всегда кажется чем-то нечеловеческим, бессердечным и жестоким. Но ведь никто не знает и не видит, как на меня накатывает спустя какие-нибудь полгода после события. Может, в этом и причина моих, кажется, безосновательных депрессий.